Воспоминания о Байкале

Воспоминания о Байкале Николай Давидовский
Стихами их назвать проблематично. Писал их чайник, дилетант пера. И не читать их в обществе приличном, А только очень близким, у костра.	Прошу вас, не судите очень строго. Я научусь еще писать прилично. И ежели по форме и убого, То содержанье выстрадано лично.

Разговор с волнами матроса на вахте

Вечернее солнце Байкал освещает,
Короткие волны навстречу бегут,
Суденышко наше лениво качают,
И кажется, будто вопрос задают.

Чего же вам дома друзья не сидится,
А дома диван, телевизор, жена.
Там можно наесться, и даже напиться,
Сплошные ларьки, и вина дополна.

Сидели бы дома, закончено лето.
Нет, ломитесь в осень, в дожди, в холода.
А сколько вы денег спустили на это?
Неужто не жалко вам их никогда?

Нет, вы же поперлись с немыслимым грузом,
С больными ногами, с надорванным пузом,
Под плач и стенанья жены и детей!
Ответь же нам вахтенный, душу излей!

Ах глупые волны, чего ж не понятно?
Пролежены зиму диваном бока,
Так до чего же под осень приятно
Согнуться под тяжестью рюкзака.

Сидеть по вокзалам, мешки охраняя,
Бесплатно багаж протащить сквозь заслон,
и четверо суток, пивко попивая,
Сойти на забытый Бурханом перрон.

Но вот уже все позади, и постройка,
И сплав по коварной и быстрой реке,
И гостьи, шверты, такелажа настройка.
А что вдалеке? Там мечта вдалеке!

Под ласковым солнцем урчит и искрится,
Рокочет прибоем, волнуя сердца,
Водички своей предлагает напиться,
Испить то-есть участь свою до конца.

Вот мы и испили, и пьем, да и будем!
Пожалуй ничто уже нас не свернет.
И точно, уже никогда не забудем
Суровый и сытый Байкальский поход.

Катитесь ка волны, поменьше вопросов,
Поменьше качайте, поменьше пены.
И дайте поспать после вахты матросу.
Пусть снятся матросу спокойные сны.

О теплых морях, экзотических странах,
Что б плыть через Эльма Святого огни,
Где нет ни штормов, ни холодных туманов,
Где спальников нет, а одни простыни.

А в тех простынях... Но не будем об этом,
В походах об этом нельзя и во снах.
Мы дома напишем, не будь я "поэтом",
Впервые неделю назад срифмовав.

И волны умчались, швырнув напоследок,
В матроса подхваченной ветром пеной,
Он в спальник залез, чтоб уснуть до обеда,
А я же рассказ начинаю иной.

Ода тримарану

И хочется спеть дифирамбы
Тому, кто с упорством слона
Взбираясь на гребни упрямо,
Нас тащит вперед по волнам.

Исхлестанный злыми ветрами
Не первый тяжелый поход,
Зеленое паруса знамя
Он гордо над рубкой несет.

И может по рекам сплавляться,
Как крылья, сложив паруса,
И с бешеной скоростью мчаться,
Гребцов по себе разбросав.

Мелькают прижимы, завалы,
Не нужен трудяге мотор,
Потрепанный, мокрый, усталый,
Выходит на водный простор.

И крылья расправлены снова,
И мачта уперлась в бушприт,
Маршрутом неведомым, новым,
Он вновь к горизонту летит.

Прошел он моря и озера,
Везде побывал тримаран,
Наверно мечтает он скоро,
По Каспию двинуть в Иран.

Одетый в чащобах таежных,
Родившийся в муках, не вдруг.
Удачи тебе, наш надежный,
Испытанный, преданный друг!

Воспоминания о Байкале

Придя домой, рюкзак с загривка сбросив,
В работу окунувшись, в суету,
Услужливая память нам подбросит
Воспоминанья, бывшую мечту.

И как нибудь, с бокалом в кресле сидя,
Или под парусом, со звездами в ночи,
А может, где еще, как наяву увидим
Мы Хакусов горячие ключи.

И будем вспоминать ветра Байкала,
Коварную "Горяну", "Ангару",
"Култук", со свистом его мощных шквалов
И бризы "Баргузина" поутру.

И Северобайкальское застолье
С радушием хозяек молодых,
И если б не моральные устои,
Я вечным гостем состоял при них.

И склонов гор цветные акварели,
Поселков, сквозь ночную мглу огни,
А вот пески нам что-то не пропели,
Не в голосе наверное они.

Котельниковский мыс с его огнями,
И омуле`вое Байкальское село,
И проводы Сережи с рюкзаками,
И мысль, что парню так не повезло.

Олени с колокольным перезвоном,
Медведи, удирающие прочь,
И егеря суровые, с кордонов,
И ты на вахте, в ветреную ночь.

Над тушкой мертвой нерпы чаек драка,
И Чивыркуй с прозрачною водой,
И как у Сирано де Бержерака
Немыслимых размеров Нос Святой.

Мы вспомним дорогой фольклор китайский,
Седые волны, штилевую гладь,
И сквозь хребет заснеженный Байкальский
Ножом прорезано ущелье - "Солнцепадь".

Где перевал, курумники, морены,
Закрытая снегами высота,
Там начинается исток великой Лены,
Леткова Жени, давняя мечта.

И он мечту свою осуществляет,
Наматывая мили по горам,
А после нам Есенина читает,
И завтраки готовит по утрам.

Мы, послюнявя палец, тычем в небо,
Надеясь на попутный ветерок,
Грызем сухарики, они нам вместо хлеба,
Здесь много хлеба не закупишь впрок.

А на стоянках стряпает лепешки
Кондитер Саша - он же капитан,
И он же - самый главный на киношник,
Снимает про трудягу тримаран.

Придем домой - Сенкевичу предложим.
А если скажет: "На кой мне он хрен",
Тогда мы скажем: "Ладно Юра, что-же,
Его возьмет с охотой СиЭнЭн"

Ведь там не дураки сидят наверно,
Творенье Сашино с руками оторвут,
Они и слов не знают, вроде хрена,
Им хрен в хреновнице на столик подают.

Мы жертвы к капищу Бурхана приносили,
Вязали ленточки и водкою плеща,
На юг пройти за птицами просили,
Снесли бы все невзгоды, не робща.

Но бог есть бог, один он, нас же много,
Да и плеснули-то ему едва-едва.
Позднее будет вам туда дорога,
А нынче - на Ушканьи острова.

Но мы не робщем, как и обещали,
Зато чуть свет - попутный ветерок,
И за кормой уже и мили, и печали,
И впереди - заветный островок.

Нам бейдевинд с утра Бурхан подбросил,
Пол дня прошло, и в галфинд перевел.
Но нам все мало - и форда мы просим,
От скромности мы точно не помрем.

Я островком Ольхон назвал неверно,
Для рифмы, для красивого словца,
В длину он верст под семьдесят наверно,
Плывешь, плывешь, и нет ему конца.

Вот и приплыли, ветер словно сгинул,
Опять лепешки стряпаем в кустах,
Бурхана молим, чтобы он нас не покинул,
С ненормативной лексикой в устах.

Байкал все новые сюрпризы нам подносит,
То штиль, то встречный ветер, то дожди,
То даст пройти, а то назад отбросит,
И каждый Божий день - сюрпризов жди.

Воспоминания о Байкале (продолжение)

И вот опять гондолы режут волны,
И позади полярная звезда,
И парус не висит, он ветром полон,
Идем вторые сутки на форда.

По берегам огни больших селений,
Поскрипывает в кокпите доска,
Вот только радость, или сожаленье,
О том, что цель заветная близка.

Ни тучки на небе, и звезды толкутся,
метеоритами все исчертив,
выходит луна, как разбитое блюдце,
наполовину себя проявив.

Ей трудно еще, ненадолго выходит,
Не может пока довисеть до утра,
И перед нами дорогу выводит,
До горизонта, из серебра.

А вот и Песчаная бухта, известна
Она всем туристам Байкала давно,
Но что то не радостно мне, если честно
-отправился спининг с катушкой на дно.

И с резким хлопком разошлася гондола
Напасти, как видно, преследуют нас.
Ремонт на воде? Нам и это не ново,
Зашили гондолу примерно за час.

Подводим итоги, гондола зашита,
А спининг с катушкой никто не вернет,
Очередная страница закрыта,
Откроем другую, на то и поход.

Страница новая, и новая картина,
Со стороны посмотришь - ждет беда.
Под свист и грохот ветра "Баргузина"
В Листвянку мы вломились на форда.

А в бухте шухер - все спешат укрыться.
Откуда черт занес таких гостей?
А мы зачалились и стали спать ложиться,
Ведь утро, как известно, мудреней.

С утра, за пройденный Байкал пригубив водки,
Доев в закуску, осетровую икру,
Затарили мы в трюмы хлеб и шмотки,
И важно так заплыли в Ангару.

По ней мы пронеслись в альпийском стиле,
Чтобы плотину с ходу не разрушить,
В одну из бухточек красивых заскочили,
Чтобы расслабиться, попить, блинов покушать.

С рассветом подъем, но не все так отлично,
Из бухты не выскочить - дождь и туман,
Но мы наплевали на шторм, как обычно,
На берег другой повели тримаран.

И мерзнув у костра, оставшись с капитаном,
Под первым мокрым снегом в сентябре,
Мы пили спирт, разбавленный туманом,
Пока регата шла на Ангаре.

А что же тримаран? С минуты спуска
Он славно послужил товарищ наш,
Чтобы в конце, на пляже, под Иркутском,
Блистательно закончить свой вояж.

Теперь его разденем очень нежно,
Как девушек когда-то раздевали,
По упаковкам рассуем прилежно,
И тихой скоростью пошлем в родные дали.

Последних дней усталасть набежала,
На улице туман, пар изо рта,
И скоро выдвигаться до вокзала,
Прощай Байкал, прощай моя мечта.

Ну вот и все - уже домой я еду,
Все позади, в душе царит покой,
И чувства - грусти, радости, победы,
Не над Байкалом, нет, а над собой.

А в голове уже другие планы
Рождаются под мерный стук колес,
Как под палящим солнцем до Ирана
Аллах бы нас по Каспию понес.

Но как бы нас по жизни не кидало,
Куда бы нас мечта не позвала,
Хочу, чтоб ностальгия по Байкалу
И в дальних океанах не прошла.

Вдруг свежим бризом с Уводи потянет,
А может, волжская вода о борт плеснет,
Я верю, что Байкал меня поманит,
И время сказку старую вернет.

Дорога домой

Когда закончена посадка и погрузка.
И поезд мчится - раньше не сойти,
Соседями мы стали в круге узком,
Попутчиками на три дня пути.

Откуда только нет - и из Иркутска,
С Якутии, с далекой Колымы,
С Воронежа, с Ангарска и Якутска,
А то и из Иванова, как мы.

Разложены вагонные диваны,
В титане булькает нагретая вода,
И вынута уже из чемоданов,
В дорогу припасенная еда.

А из еды - буквально все на свете,
Куда там ресторанам дорогим
И курочки дежурные в пакете
Лоснятся, и маслины к ним.

Салат с лучком из свежих помидоров,
Печенье, пироги и сухари,
С таким гастрономическим набором
Беседа может длиться до зари.

О только что законченном походе,
О пенсии, проблемах бытовых,
И о чудесной северной природе,
Да мало ли найдется тем больных.

И непременным делом - о погоде,
Под стук колес под новеньким вагоном,
Под нельму с Колымы на бутерброде
Пьем за знакомство, водочку с лимоном.

А за окном леса, поля и реки,
И поезд нас несет к своим домам,
И скоро мы расстанемся навеки,
Попутчики мои, удачи вам!