| Хроники. Часть 4 Николай Давидовский
| |
| На ББК. "Профессор Рябинкин"
Еще три дня такого онанизма, и можно хрен забить на весь поход, как вдруг, придал нам чувство оптимизма, красивый, белый с синим пароход. Перекрестились, не было бы сглазу, рванули в порт, а может повезет, и вот итог: "Рубин" послал нас сразу, "Рябинкин" же - совсем наоборот. И кто бы знал, что после дикой скуки, я сам не верю собственным глазам, летим в кильватере за кораблем науки, где сауна, горячий душ, бальзам. Каюты теплые, приветливые лица, большой экран, и на столах варенье. А может все мне это только снится, проснусь - и все пройдет как наважденье? Но нет, идем, усталасть накатила, под шум винтов слипаются глаза, во сне переживаешь все, что было, и снятся мне не женщины - шлюза. | Лес над озерами и молчалив и строен,
барашки гонит ветер по каналу, здесь где-то дед в тридцатых похоронен, не он один - здесь пол страны пропало. Но что наверняка я знаю точно, друзей собрав, и спирт разлив привычно, стакан я подниму, пускай заочно, за мужиков с "Рябинкина" отличных. На море, на реке, в таежной чаще, скажу я просто, без обиняков, чтобы встречали вы как можно чаще по жизни настоящих мужиков. Альбертыч - кэп, проблемы наши понимает, не сноб, в душе бродяга и не шланг, он на стоянках сразу одевает не смокинг, и не фрак, а акваланг. Сережи, штурман, боцман, кок, матросы, Леша, нам помогают так, без лишних слов. Какое счастье, что людей хороших, чуть больше на пути, чем дураков. |
| Перед последней преградой
И в подтвержденье сказанной теории скотина Кацман выход зарубил, обгадил хэпи-енд такой истории, приперся ГИМС, и тот усугубил. До каждой запятой пошли зацепки, в глазах пустых написано: "Дай взятку". Но мы не мальчики, народ все больше крепкий, от хрена уши и от задницы заплатку. А где у вас мотор, ракеты, карты, и корпус должен быть из дюраля', и почему ваш плот похож на нарты? Я не хочу быть крайним опосля'. И связь должна со всеми быть на свете, и к ПСНу нету документов, и новый код не выставлен в билете, ну, и еще пять-шесть таких моментов. Он откопает кучу старых правил, что, не подходит? - новеньких три тома, вот если кто-то бы ему чего поставил, со мздою ждут его сегодня дома. Дорожные размышления Качу до Мурманска, в плацкартнейшем вагоне, места знакомые, былых походов вехи, курю на мокром, выцветшем перроне, и щелкаю кроссворды, как орехи. Обычно все, знакомые приметы, и знаю - обсуждать их нету смысла, до Мурманска - толпа у туалета, а очередь, как в Африке за рисом. Погода дрянь, свинцово катят тучи, дождинки разбивая о стекло, но может быть, погода будет лучше, На море будет солнечно, тепло? | Ну что погода? Нам бы только выйти,
уладить все проблемы с хищной властью, причина же отказа на отплытье, представьте - номерочков нет на спасе. Осталась Кандалакша за холмами, стучат колеса мыслям в унисон, пора уже идти за сапогами, да погрузиться в беспокойный сон. Упало солнце розовым пожаром, согрев собою душу напоследок, был прожит день наверное недаром, пустой же день в походе очень редок. Был тяжек путь, но тем сладка награда, как поживают там два Саши с Валей? И девятнадцатый, последняя преграда, в вагоне тело, сердце на канале. И где б ни были мы, в вагоне, или в бане, есть маленький секрет у всех у нас, как только три после полудня встанет, налиты стопки, адмиральский час. Нехитрую закусочку спроворим, должно быть все красиво, строго, в ряд, "Мы все пропьем, но флот не опозорим" - так все матросы мира говорят. И вот в пятнадцать, очень осторожно, столкнутся стопки легким поцелуем, ни захмелеть, ни спиться невозможно, лишь поддержать традицию морскую. Сквозь сопки путь прорезан, словно плугом, остался сзади Кольский полуостров, вояж закончен за полярным кругом, из финиша на старт бежать не просто.
|